В карты не играли, сигары ему не предложили, в разговоры с ним никто не пускался, может быть издали узнав птицу по перьям, и потому мой господин принужден был, чтоб только куда-нибудь девать руки, весь вечер гладить свои бакенбарды. Бакенбарды были действительно весьма хороши. Но он гладил их до того усердно, что, глядя на него, решительно можно было подумать, что сперва произведены на свет одни бакенбарды, а потом уж приставлен к ним господин, чтобы их гладить.
    沒(méi)人請(qǐng)他玩牌，沒(méi)人給他敬煙，甚至沒(méi)有任何人同他交談。也許人們老遠(yuǎn)就根據(jù)羽毛認(rèn)出這是一只什么鳥了，弄得我的這位先生手足無(wú)措，簡(jiǎn)直不知道手往哪兒擱好，只好整個(gè)晚上擺弄自己的絡(luò)腮胡子。他的絡(luò)腮胡子確實(shí)長(zhǎng)得非常漂亮。但是，他摸胡子的用心程度，簡(jiǎn)直讓人望著他覺(jué)得是先長(zhǎng)出這些胡子，后來(lái)才出現(xiàn)摸胡子的這位先生的。
    Кроме этой фигуры, таким образом принимавшей участие в семейном счастии хозяина, у которого было пятеро сытеньких мальчиков, понравился мне еще один господин. Но этот уже был совершенно другого свойства. Это было лицо. Звали его Юлиан Мастакович.
    積極舉辦晚會(huì)的主人有五個(gè)長(zhǎng)得很好的男孩。除了主人和上面提到的那位先生之外，我還喜歡一位先生。但這位先生與前面的那一位完全不同。這是一位有頭有臉的人物。他叫尤利安·馬斯塔科維奇。